19o
«Антокольский — уже давно установившаяся репутация, европейское, всесветное имя, один из самых лучших, даже отбросив скромность, лучший теперь скульптор».1893 год. И.Е.Репин.
Жизнь? А все-таки, может быть, их создатель?
…Вместе с главным хранителем Севастопольского Художественного музея Галиной Владимировной Лесич проследуем в одну из комнат запасника и остановим взгляд на небольшом бронзовом бюсте, покрытом искусственной черной патиной. Этот живописнейший библейского облика старец с энергичным характерным носом, похожим скорее на клюв бойцового петуха, просто прекрасен. До недавнего времени он носил присвоенное ему в Севастопольском Художественном музее 25 лет назад имя «Ученого», ваятелем которого считался неизвестный мастер ХIХ века.
Сколько таких вот «неизвестных» еще пылятся в запасниках сотен музеев мира! И только неуемная страсть к поистине художественной правде, любовь к вечному ее поиску как главному движителю жизни заставляют отдельных (увы, далеко не многих!) энтузиастов искусствоведческого цеха искать, копать, сопоставлять и, наконец, находить то истинное зерно, которое призвано произрастать, в конце концов, во всенародное знание.
…Ровно 135 лет назад еще только набирающий творческую мощь, знаменитый в будущем, российский скульптор, в те годы вольнослушатель скульптурного класса Петербургской академии художеств Марк Матвеевич Антокольский решает создать горельефную композицию «Спор о Талмуде», священной книге иудеев. За два года до этого он уже был замечен авторитетным русским критиком-искусствоведом В.В.Стасовым и удостоился награждения Малой, а затем и Большой серебряными медалями на академических выставках. И вот новая работа.
…В крохотной тесной каморке два старика, окруженные зрителями, ожесточенно спорят о таинствах Талмуда. Один из них — языкастый начетчик, что называется, проныра, всегда, однако, скользящий лишь по верхушкам знаний, шумный, напористый и наглый еврейский дед Щукарь, острый, как называют таких в народе, или Хериф. Его полная противоположность — сидящий напротив основательный эрудит, мудрый флегматик, истинный знаток Талмуда, но, увы, ортодокс, не умеющий достигнуть высот в споре, отрицающий и не принимающий словоблудия, — Боки (или глубокий).
Первоначально вся эта горельефная композиция — одна из самых ранних работ ваятеля — была выполнена Марком Антокольским из воска и дерева. Нынешнее местонахождение ее, к сожалению, неизвестно. Чуть позже мастер создал из глины поясные портреты отдельно двух спорящих стариков. И только. Композиция так и не была завершена, некоторые же станковые скульптурные изображения Херифа и Боки из гипса, бронзы и терракоты были известны до сегодняшнего дня по каталогам лишь в четырех музеях СНГ — в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, в Иркутском областном художественном музее и в Украине, в Луганском художественном музее.
…Выпало так, что Галина Владимировна Лесич в конце мая 2002 года выехала на выставку «Легендарный Севастополь» в г.Киев. Экспозиция была развернута во Дворце искусств «Украинский Дом». Привычное дело, обычные хлопоты: упаковка экспонатов, сверка их по описи, транспортные заботы… Но вот и несколько свободных часов. Куда идти? Куда же, как не в Киевский музей русского искусства! Она не была здесь много-много лет. Вопросов тьма: какие экспозиции развернуты, как расположены этикетки, что нового в тонком искусстве паспарту, каков алгоритм чередования экспонатов и так далее, и так далее…
В одном из залов ее вниманием завладевает Марк Антокольский. Это поистине давний ее кумир как специалиста в декоративно-прикладной стихии искусства. Одна работа, другая… Иван Грозный, Мефистофель, Нестор-летописец. Что-то неуловимо знакомое, какая-то общая черточка (складки надбровья?), нечто такое, что объединяет все эти разные, четко моделированные фигуры. Время создания? Один и тот же натурщик? Сиюминутное мироощущение мастера? И вообще: почему подобная аналогия вызывает смутное беспокойство, интуитивное ощущение близкого прозрения? Причем такого, чьи корни простираются в Севастополь…
На клочке бумаги (а Галина Владимировна именно так обычно фиксирует во время поездок и творческих командировок свои ассоциативные ощущения) она набрасывает фразу — узелочек на память: «Посмотреть у нас монографию по Антокольскому».
Уже в поезде ночью к ней приходит предвосхищение эврики: «Старик!»
Эта вещь была приобретена Севастопольским Художественным музеем в 1977 году у В.М.Корниловского. Небольшой бронзовый бюст мужчины преклонного возраста на фигурной подставке не имел ни клейма мастера, ни какого-либо инвентарного номера. Но по способу крепления подставки, по манере патинирования он, несомненно, атрибутировался второй половиной ХIХ века.
Понадобилась не одна неделя поиска, запросов и творческих усилий, пока Галина Владимировна уже дома, в Севастополе, наконец, смогла окончательно убедиться: перед ее глазами, несомненно, стоял скульптурный погрудный бюст того самого наглого и самоуверенного старика, который в каталогах всего мира значится как «Хериф Марка Антокольского».
Еще один? Да, такой же точно хранится в Государственной Третьяковской галерее с препроводиловкой: «Хериф. 1867. Бюст для группы «Спор о Талмуде». Бронза. В.25. Инв. Ск-219″.
У нашего же Херифа биография — это табула раса, доска чистая. Ни намека на то, где, когда и кто отлил этот бюст. Известно теперь лишь одно: в Севастопольском Художественном музее обнаружилась первая и пока последняя отливка с гипсового оригинала Марка Матвеевича Антокольского, единственного русского скульптора второй половины ХIХ века, чьи работы отечественное искусствоведение традиционно ставит на одну плоскость с известнейшими живописцами Репиным, Крамским и Суриковым.
Наш Хериф умудрился прекрасно сохраниться. Четко схвачена мимика. Реалистичная убедительность позы спорщика просто поражает. Шапочка едва не сваливается с головы, мефистофельская бородка воинственно топорщится. Он весь отдается упоению словесного поединка, он во что бы то ни стало жаждет стать кумиром слушателей и зрителей.
Но их нет. Ни из бронзы, ни из гипса, ни из терракоты. Мастер не довел почему-то начатое дело до логического завершения. И навеки разлучил Херифа и Боки. Но есть нечто магическое в одном занимательном факте: в преддверии 75-летия Севастопольского Художественного музея, в год 30-летия с того дня, как в нем стала работать главным хранителем Галина Владимировна Лесич, и спустя ровно 100 лет (почти день в день) после смерти Марка Антокольского еще одному его произведению были возвращены у нас, в Севастополе, его подлинное имя и «гражданство». Хериф явил миру свое истинное «эго». Правда, много лет спустя после воцарения в мировых каталогах московского, всего из себя подписанного и пронумерованного, его бронзового двойника-братца…
На снимках: Галина Лесич — главный хранитель; «Хериф» Марка Антокольского (из собрания Севастопольского Художественного музея).
